 Александр Белкин (слева)
с сослуживцами по батальону Из шести ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС, живущих сейчас в селе Подлесное, Александр Белкин – самый молодой. На пенсию он выйдёт только в следующем году, а уже имеет вторую группу инвалидности. Таковы последствия пребывания в заражённой зоне.
В Чернобыле он оказался через год после трагедии. Планировалось, что поездка продлится шесть месяцев, но через пятьдесят пять дней его отправили домой. На самой станции Белкин побывал тридцать пять раз, это его печальный счёт, который спустя годы даёт себя знать подорванным здоровьем.
«Жили мы в, так называемой, тридцатикилометровой зоне, в посёлке Оранное. Там стояло несколько военных частей, а нас поселили в палаточный городок. Каждый день, выезжая на работу, мы видели рыжие леса и нежилые дома, заросшие травой. Я тогда служил в батальоне химической разведки, и ходил с дозиметром по территории саркофага с ядерными отходами. Работал только до обеда, и постоянно ощущал во рту какой-то странный металлический вкус. Резко вставать было нельзя, иначе – упадёшь. Мучили головокружения. Но я, как и все мои товарищи, старался не унывать, хотя, признаюсь, порой было страшновато».
У Александра Белкина сохранилось несколько фотографий, сделанных летом 1987 года. На них – он и его товарищи по батальону.
 А вот у Виталия Жданова от поездки в Чернобыль осенью 1986 года остались лишь воспоминания, и по сей день тревожащие душу.
«В тот год мне исполнилось 42 года. О том, что меня отправят в Чернобыль, я знал заранее и как мог отлынивал от этого. Находил какие-то уважительные причины, ссылался на срочную работу. Я тогда трудился на тракторе. Дважды мне это удалось, но на третий раз мои уловки не помогли.
Чем только я не занимался в Чернобыле! Я бетон кидал, и краном управлял, и завалы на самом реакторе разбирал. Обычно мы находились в опасной зоне по 5-10 минут, самое большее – полчаса. Организм реагировал бурно: во-первых я сильно потел и задыхался, потом началась аллергия, и мне запретили находиться на реакторе.
На моих глазах над разрушенной станцией произошла авария: летевший мимо вертолёт зацепился за строительный кран и сгорел. Ужасно то, что мы, очевидцы, ничем не могли помочь пилоту…
Три месяца, проведённые в Чернобыле, настолько подкосили здоровье, что врачи, которые обследовали меня позже, сказали, что мне ни в коем случае нельзя больше работать ни на тракторе, ни на машинах вообще. Без таблеток я жить не могу… Обидно, что ликвидаторам в последнее время отменили практически все льготы. Не выдают путёвок на санаторно- курортное лечение, нет бесплатных лекарств. Неужели государству мы не нужны или про нас забыли? Может хоть к двадцатипятилетию со дня аварии на ЧАЭС на нас обратят внимание и что-нибудь изменится к лучшему?».
| 
0